СРЕДНЯЯ ШКОЛА №57 ГСВГ/ЗГВ"ПРОШЛОЕ ВСЕГДА С НАМИ, и всё, что мы собой представляем, всё, что мы имеем, исходит из прошлого. Мы его творение, и мы живем, погруженные в него. Не понимать этого и не ощущать прошлое значит не понимать настоящее. /Д. Неру/ |
Комментарии
Бабушка родилась 17 сентября 1920 года в поселке Новосокольники Псковской области. В семье своих родителей Анастасии Яковлевны и Василия Ивановича Ивановых она была старшей дочерью. Кроме бабушки в семье были еще двое детей – брат Иван, которому в 1941 году было 15 лет и сестра Катерина 13-ти лет.
Для своего времени бабушка получила хорошее образование – она закончила семилетку, работала счетоводом, а потом из родных Новосокольников уехала в расположенные неподалеку Великие Луки, где в железнодорожном депо и познакомилась со своим будущим мужем, а моим дедом Александром Осиповичем Давыде'нковым.
Текст скрыт развернуть
Тем же почерком подписано и фото бабушки, ее мамы и двоюродной сестры Жени: «На долгую и добрую память своей дорогой детки Кати от мамы, сестрички Веры, Жени. Снимались зимой 1939 г. 23 февраля» (бабушка справа). Текст скрыт развернуть
Эвакуации не было. Дед, который был машинистом паровоза, как водил поезда (железнодорожники говорят «ходил в поездки») так и продолжал это делать. Когда в июле 1941-го немцы подошли к Великим Лукам, бабушка жила там с трехмесячной дочкой. Руководство депо, спохватившись, выделило семьям железнодорожников состав. Бабушка эвакуировалась одна, без деда. Вещей взять много не разрешили, да и много ли могла унести 20-летняя девчонка с трехмесячным ребенком на руках?
В состав погрузились плотно, вагоны товарные, никто на это не смотрел, главное было уехать, фронт подкатывался уже под самый город. Отъезжали от перрона со слезами. Никто не знал. Что поезду этому суждено жизни меньше суток, что на следующий день его в чистом поле разбомбят немецкие бомбардировщики.
Бабушка никогда в подробностях не рассказывала, как это было. Она всегда плакала и повторяла: «Не дай вам бог ТАКОГО!» Я думаю, она и сама не смогла бы вспомнить, как оказалась в придорожной канаве, закрывая своим телом 3-месячную дочку, как навсегда оглохла на одно ухо от разрывов бомб, как в 20 лет поседела на всю голову. С июля 1941-го она была абсолютно седая, без единого темного волоска.
Состав разбомбили, было очень много трупов, кто-то не догадался залечь в канаве и убежал в поля, их побило осколками, кто-то пытался вытащить из горящих вагонов хоть какие-то вещи и обгорел. Бабушка осталась в чем была, без единой личной вещи. Потому я и думаю, что эти фотографии она просто потом, после войны забрала у сестры. У нее самой не было ничего. Только трехмесячная дочь на руках. И еще пропало молоко. Кормить младенца было нечем.
Бабушка вскользь, как бы, между прочим, рассказывала, как они, немногие оставшиеся в живых, по болотам, выбирались к своим. Выбирались какими-то проселочными дорогами. Как она сушила на себе, обмотав вокруг живота единственную детскую пеленку. Как фронт шел вперед быстрее, чем они выбирались. Как нечего было есть, и она кормила свою девочку жеваным хлебом, завернутым в кусок марли. Как начались холода, и негде было взять одежды, И как уже осенью дед нашел ее на какой-то станции.
Наверное, это было чудо. То, что случилось. Дед подходил по возрасту для призыва, но как у всех железнодорожников у него была «бронь», он водил поезда за линию фронта и обратно. Естественно, у дела не было возможности искать свою семью. Знал ли он о разбомбленном составе? Наверное, знал. На железной дороге новости расходятся быстро. Как он жил эти месяцы, ничего не зная о судьбе жены и дочери? Надеялся ли на что-то? Я этого не знаю и никогда не узнаю. Дед умер еще до моего рождения.
Я знаю только что случилось чудо. Что на каком-то заштатном полустанке, дед, набирая из крана кипятку, увидел бабушку с дочкой. Грязную, исхудавшую, седую бабушку. Как он ее узнал? Узнал. Дед совершил военное преступление. Он сделал то, чего делать было ни в коем случае нельзя, но что не сделать он не мог – он взял жену и дочь на паровоз. На паровоз ведущий военный состав. И там, между паровозной топкой и тендером с углем, привез их на Урал, в город Серов, куда перевели его паровозное депо.
Там, в Серове, бабушка и пережила войну. Но это будет уже следующая история. Текст скрыт развернуть
Самый старший Федор, был и самым образованным. Учился на центральной усадьбе в господской школе, после революции уехал в город, служил в каких-то органах. Уже в советское время, получая паспорт, решил, что Давыдёнков звучит слишком по-деревенски, и записался Давыденковым. Дослужился до каких-то чинов в продовольственной комиссии. Поэтому во время коллективизации, за несколько дней до раскулачивания смог перевезти семью в город, заставив бросить хозяйство. Он же устроил младшего брата в депо слесарем, там же дед выучился на помощника машиниста паровоза, а потом и на машиниста. После переезда в Великие Луки все остальные тоже получили паспорта на фамилию Давыденковы.
Про дедушкину семью я знаю очень мало. И дедушка умер до моего рождения, и жили они далеко, мама бывала в гостях у них только летом. К сожалению, фото прабабушки Любаши, ее детей Федора и Марии не сохранились.
Известно, что дедушкина мать, Любовь погибла в войну в оккупации. Отец – Осип Васильевич, был угнан немцами и почти пять лет, до освобождения батрачил на какой-то немецкой ферме. Средняя дочь – Мария Осиповна в войну работала кочегаром на паровозе на станции Бологое, где и прожила всю жизнь до кончины в 1970 году.
Самая загадочная судьба у дедушкиного старшего брата Федора. Федор Осипович остался «под немцами». Как вспоминает мама, в еедетстве, взрослые об отцовом брате почти не говорили. Но из шепотков и обрывков разговоров у нее сложилось ощущение, что Федор ушел в полицаи, а потом отступал вместе с немцами. Что с ним стало, никто доподлинно не знал. В семье о Федоре вспоминать не любили, но с его женой и дочерью Ниной, которые жили в Новосокольниках Псковской области, общались. Подтверждением тому фото ниже. Как сложилась их жизнь, я не знаю. Текст скрыт развернуть
Давыденков Федор Осипович
Родился в 1908 г., Псковская обл., Новосокольнический р-н; русский; Инспектор госбанка.
Арестован 19 июня 1942 г.
Приговорен: Военный трибунал 257 стр. дивизии 25 июля 1942 г., обв.: по ст. 58-1 "а" УК РСФСР.
Приговор: расстрел Реабилитирован 3 марта 1995 г.
Источник: Книга памяти Псковской обл. Текст скрыт развернуть
После войны, прадед Осип Васильевич вернулся на родину. Был уже болен, немощен. Некоторое время жил у деда в Костроме.
Фото прадеда Осипа Васильевич Давыденкова того периода. Текст скрыт развернуть
Из тех, кем было принято хвастаться еще 15 лет назад, в нашей семье был дядя Вася Гусаков – революционный матрос.
Василий Гусаков, муж родной сестры моего деда Марии Осиповны Гусаковой (в девичестве Давыденковой) служил на крейсере «Петропавловск» (в последствии «Марат»). Текст скрыт развернуть
Текст скрыт развернуть
Самого дядю Васю, мама помнит уже после войны, когда приезжала к ним с теткой в Бологое гостить на лето. Он был очень веселым, компанейским человеком, работал в пожарной охране, играл в духовом оркестре на похоронах и свадьбах, любил выпить. Был славен на все Бологое тем, что на «торжественные мероприятия» всегда ходил со своей трубой. С ней же и уходил. Только если приходил тихо, то, уходя в подпитии, развлекал улицу на которой жил, пьяными соло на трубе. И не раз соседи прибегали к Марии с просьбой угомонить своего хмельного трубача.
К сожалению ни даты рождения, ни даты смерти Василия Гусакова я не знаю. Жена его умерла, детей не было, а матушка по небольшому своему тогда возрасту не помнит. От Василия осталась только эта фотография и строчка-запись в листе списочного состава команды линкора «Марат» бывшего «Петропавловск», выставленного на всеобщее обозрение в кают-компании крейсера-музея «Аврора». Текст скрыт развернуть